А два года назад, на этой неделе...Четверг, 19 июня 2008Пишет
Diary best:
Пишет
Goldyn:
Поток СмертиНе знаю, насколько правда. Вот только, почему-то, охотно верится. Но если это - реально, то... слов просто нет. А какие тут могут быть слова, если дыбом встают волосы даже на руках? В переходе возле станции метро сидит женщина неопределенного возраста. Ей можно дать с ходу и тридцать, и двадцать три, и сорок два. Волосы у женщины спутаны и грязны, голова опущена в скорби.
Перед женщиной на заплеванном полу перехода лежит кулек. В кулек сердобольные граждане бросают деньги. И не бросали бы, да на руках женщина держит весомый «аргумент» в пользу того, что ей деньги просто необходимы. На руках у женщины спит ребенок лет двух. Он в грязной шапочке, бывшей когда-то белой, в спортивном костюмчике. Переход – место достаточно оживленное. И течет нескончаемым потоком людская толпа, и звенит мелочь в кульке, и шуршат купюры.
ПродолжениеЯ ходил мимо женщины около месяца. Я догадывался, кому уходят деньги, жертвуемые многочисленными прохожими. Уж сколько говорено, сколько написано, но народ наш такой – жалостливый. Жалостливый, до слез. Готов народ наш отдать последнюю рубашку свою, последние копейки из кармана вытряхнуть. Подал такому «несчастному» – и чувствуешь, что у тебя все еще не так плохо. Помог, вроде бы как. Хорошее дело сделал…
Я ходил мимо попрошайки месяц. Не подавал, так как не хотел, чтобы на мои деньги какой-нибудь негодяй купил себе кирпича одну штуку, да вставил в стену нового дома-дворца своего. Пускай будет дыра у него в стене, у негодяя этого. Не будет кирпича от меня. Но, судя по тому, как попрошайке подавали, хозяин ее имел уже несколько домов-дворцов.
Ну и попрошайке что-то перепадает, конечно. Бутылка водки на вечер, да шаурма. Хозяева таких «точек» попрошайничества имеют немало, но отличаются жадностью. И жестокостью. На том и держится их супердоходный бизнес. На деньгах да на страхе. Никто из опускающих монетку в кулечек не знает, что «встать» на место возле Владимирского собора невозможно, а хождение по вагонам метро с уныло-тягучим «простите, что я до вас обращаюся» стоит от 20 долларов в день. Или – знает? В таком случае – знает, но подает?
Никто из добряков, жертвующих «мадонне с младенцем», не задумывается над еще одним вопросом. Над одним несоответствием, буквально бросающимся в глаза. Спустя месяц хождения мимо попрошайки меня вдруг как током ударило, и я, остановившись в многолюдном переходе, уставился на малыша, одетого в неизменно-грязный спортивный костюмчик. Я понял, что именно казалось мне «неправильным», если можно назвать «правильным» уже само нахождение ребенка в грязном подземном переходе с утра до вечера. Ребенок спал. Ни всхлипа, ни вскрика. Спал, уткнувшись личиком в колено той, кто представлялась его мамой. Попрошайка подняла на меня глаза. Наши взгляды встретились. Бьюсь об заклад, она поняла то, что понял я…
У кого из вас, уважаемые читатели, есть дети? Вспомните, как часто они спали в возрасте 1-2-3-х лет? Час, два, максимум три (не подряд) дневного сна, и снова – движение. За весь месяц каждодневного моего хождения по переходу я НИ РАЗУ не видел ребенка бодрствующим! Я смотрел на маленького человечка, уткнувшегося в колено «мамы», и страшное мое подозрение постепенно формировалось в твердую уверенность.
– Почему он спит все время? – спросил я, уставившись на ребенка.
Попрошайка сделала вид, что не расслышала. Она опустила глаза и закуталась в воротник потертой куртки. Я повторил вопрос. Женщина вновь подняла глаза. Она посмотрела куда-то за мою спину. Во взгляде ее явственно читалось усталое раздражение вперемешку с полнейшей отрешенностью. Я впервые видел подобный взгляд. Взгляд существа с другой планеты.
– Пошел на… – произнесла она одними губами.
– Почему он спит?! – я почти кричал…
Сзади кто-то положил руку мне на плечо. Я оглянулся. Мужчина с типичным лицом рабочего с близлежащего завода неодобрительно хмурил седые брови:
– Ты чего к ней пристал? Видишь – и так жизнь у нее… Эх… На вот, дочка, – мужик вытряхнул из своей огромной пятерни монетки.
Попрошайка перекрестилась, изобразив на лице смирение и вселенскую скорбь. Мужик убрал ручищу с моего плеча, побрел к выходу из перехода. Дома он расскажет, как защитил угнетенную, несчастную, обездоленную женщину от негодяя в дорогой дубленке.
Милиционер, подошедший ко мне в переходе на следующий день, выразился почти так же, как и его «подопечная» попрошайка. И на свой вопрос я получил исчерпывающее:
– Пошел в…
А ребенок спал…
Я позвонил знакомому. Это веселый и смешливый человек с глазами-маслинами. Он с горем пополам окончил три класса, и читает с трудом. Полное отсутствие образования не мешает ему передвигаться по улицам города на очень дорогих иномарках и жить в домике с бесчисленным количеством окон, башенок и балкончиков. Знакомый был весьма удивлен моей уверенностью в том, что весь без исключения подобный бизнес контролируют представители его национальности. Я узнал, что в Киеве попрошаек «держат» и молдаване, и украинцы. Причем, первые специализируются, в основном, на «инвалидах войны». Мы часто видим их на переходах и светофорах, снующими буквально под колесами машин. Мнимые афганцы «работают» также и в метрополитене.
Всевозможными «больными», хромыми и «приехавшими делать операцию» заведуют с равным успехом как украинцы, так и цыгане. Бизнес этот, несмотря на кажущуюся стихийность, четко организован. Курируется попрошайничество организованными преступными группировками, и деньги, брошенные полунищими прохожими в кулечек «обездоленного инвалида», уходят «наверх». Причем, настолько «наверх», что, узнай об этом сердобольный прохожий, он потерял бы сознание от удивления. Детей берут в «аренду» у семей алкоголиков, или попросту воруют. Но это все, что говорится, цветочки.
Мне нужно было получить ответ на вопрос – почему спит ребенок? И я его получил. Причем, мой знакомый цыган произнес фразу, повергнувшую меня в шок, вполне обыденно, спокойным голосом. Как о погоде сказал:
– Или под героином, или под водкой…
Я остолбенел. «Кто под героином? Кто – под водкой?!»
– Ребенок. Чтобы не кричал, не мешал. Ей с ним целый день сидеть, представляешь, как он надоесть может?
Для того чтобы ребенок спал весь день, его накачивают водкой. Или – наркотиками. Разумеется, что детский организм не способен справляться с таким шоком. И дети часто умирают. Самое страшное – иногда умирают днем, среди «рабочего дня». И мнимая мать должна досидеть с мертвым ребенком на руках до вечера. Таковы правила. И идут мимо прохожие, и бросают мелочь в кулек, и считают, что поступают благородно. Помогают «матери-одиночке»…
… На следующий день я стоял в переходе возле станции метро Л. Милиционера, ответившего мне вчера ругательством, не было видно. Я запасся журналистским удостоверением, и был готов к серьезному разговору. Но разговора не получилось. А получилось следующее…
У женщины на руках лежал ДРУГОЙ ребенок. Мои вопросы попрошайка попросту игнорировала с отрешенным лицом. Меня интересовали документы на ребенка, и, самое главное – где вчерашний малыш?
Попрошайка вопросы игнорировала, зато их не игнорировали торговки, стоявшие рядом. От женщины, торгующей трусиками, я узнал, что мне следует, мягко говоря, удалиться из перехода. К возгласам торговки подключились ее негодующие соседки по ремеслу. Следом за ними – прохожие преклонных лет. В общем, я был с позором выдворен из перехода. Оставалось одно – звонить 02 или искать милицейский патруль. Но милиция нашла меня сама. Сержант, любитель посылать в…, подошел ко мне и спросил документы. Я документы предоставил, и высказал свое мнение по поводу нахождения женщины с ребенком в переходе. Сержант со мною согласился, и… отправился звонить кому-то. Я стоял перед переходом, с полным ощущением того, что пытаюсь бороться с ветряными мельницами. Спустя несколько минут в переходе не было уже ни торговок, ни попрошайки со спящим ребенком…
Когда вы видите в метро ли, на улице ли женщин с детьми, просящих милостыню, задумайтесь, прежде чем ваша рука полезет за деньгами. Подумайте о том, что не будь вашего и сотен тысяч подаяний, и бизнес этот умер бы. Умер бы бизнес, а не дети, накачанные водкой или наркотиками. Не смотрите на спящего ребенка с умилением. Смотрите с ужасом. Ибо вы, прочитавшие эту статью, знаете теперь – почему спит ребенок…
А сколько таких "нищих" видим мы у себя в городе? Это страшно - ТАК ставить человеческую жизнь на поток. Причём на поток смерти... Помилуй нас, Господи...
(с)
URL записи
-
-
29.06.2010 в 17:39-
-
29.06.2010 в 17:40Пишет duster:
-
-
29.06.2010 в 18:53-
-
29.06.2010 в 18:55-
-
29.06.2010 в 21:37А я вот не могу подавать. Не умею. Я могу стоять, сжимать в кармане купюру, и так и не решаюсь отдать ее. И это не стыд, это не жадность.
Когда-то было иначе, в школе я была эдакой доброй девочкой, потому что в метро не ездила и ничего не видела. Увидела раз в полгода "неместных" людей и сразу бежала помогать бедняжкам. Потом что-то надломилось внутри. Когда в метро стала проводить 2-3 часа каждый день. Когда за тот час, который ехала на учебу, могла встретить трех разных мамочек на трех разных линиях, таскающих за собой разных замызганных детей, точно так же молчавших, как рыба в воде, но поющих одинаковой интонацией одну и ту же речь, называя одинаковый диагноз. Сначала было удивление, потом смех, потом просто пошла жесткость и безразличие. Я видела, как побирушка швырял женщине обратно мелочь в лицо, мол де мало подала. Я видела, как просившие на хлебушек бомжата, бухали возле метро. Видела, как зачуханная тетенька, которой кушать нечего, жевала гамбургер и болтала по навороченному телефону покруче моего. Как к моей бабуле приходил мальчик-сосед моих лет, которому тоже типа кушать было нечего, и как брезгливо он смотрел на обычную картошку с котлетой, простую еду, которую едим мы, и которой кормила его моя бабушка от доброты душевной. Бабушка этого не замечала. Он как-то поймал на себе мой осуждающий взгляд и больше не приходил...
Я не могу подавать таким людям. У меня рука не поднимается. Я даже пыталась как-то ради интереса заставить саму себя. Не получилось ни разу. Я понимаю, что ситуации есть разные, но ясно же видно, что это всего лишь бизнес. Простой человек не сможет выйти на паперть и попрошайничать. У меня сосед - инвалид-попрошайка. Сначала все ничего было, а потом к нему подкатила "крыша". Он влился в их компанию, сейчас стал наркоманом и завсегдатаем психушек. Ну да, нету у человека ноги. И что? Судьба может быть совсем иной. В моем же доме живет еще один парень без ноги. У него семья, дети, любящая жена и нормальная работа. Он выбрал не рыбу, а удочку, и правильно сделал.
У попрошаек свои цены, свои места, своя крыша и налоги, у каждого есть свой наблюдатель, чаще всего, ребенок, который находится чуть поодаль и следит, чтоб тот не захомячил деньги. Самые хлебные места у церквей. Люди ведь идут туда с благими намерениями. Да и толстосумов, покупающих себе индульгенцию и дающих всем без разбору, абы смыть свой криминальный душок, тоже хватает.
После "работы" бомжи разьезжаются по домам и опрятно одетыми ходят в магазин за хлебушком, незрячие прозревают, а немые начинают разговаривать. У них приличный заработок и нету совести. И мы еще это все сами и культивируем, что печально...
настрочила, блин.-
-
29.06.2010 в 21:47-
-
29.06.2010 в 22:53-
-
29.06.2010 в 23:05а тогда может быть. в электричках нормальных певцов толком не встретишь
-
-
29.06.2010 в 23:16-
-
29.06.2010 в 23:27-
-
30.06.2010 в 03:00-
-
30.06.2010 в 03:20да я обычно и не везу ничего дорогого
-
-
30.06.2010 в 15:21Хотя есть и те, у кого неплохо выходит. Но это - скорее под настроенеие.
-
-
30.06.2010 в 15:51-
-
30.06.2010 в 15:57-
-
30.06.2010 в 16:33По электричкам на югах ходили, тоже не было.
Я не про баянистов и схожих.
-
-
30.06.2010 в 17:39Я тоже не про баянистов говорю, встречала и самоучек, и солидных людей, явно после консерваторий, но шапочку или кулечек для наличных видела всегда и везде. У нас разве что студенты в общаге или под универом на гитаре брынчат просто так, для увеселения народа, а все остальные - зарабатывают.
-
-
30.06.2010 в 18:03Но еще раз - у меня аскеров знакомых довольно много, и последние лет восемь по крайней мере я не слышал, чтоб аскеров крышевали-трясли.
С дедками с баянами и тому подобными - хз, не общаюся...