Рыцарь Лун, вступление

[sun-finder]

Можно было подумать, что все эти люди собрались на какое-то удивительное представление, зрелище праздник, но это было всего лишь здание суда. На верхнем ложе располагалась немногочисленная знать. Их было легко узнать по маскам, закрывавшим все их лицо, и одежде, скрывавшей каждый миллиметр кожи. Маски были причудливо раскрашены в яркие цвета, будто и верно был праздник. Наверно, родственники несчастного, который теперь был почти обречен. Вряд ли кто-то иной мог бы здесь появиться. Дворян редко встретишь днем без крайней необходимости, обычно они отсыпаются в своих огромных покоях, дожидаясь ночи, подобно ночному зверью, чтобы пробудиться с первой луной, Сидрекс. По приданию, она означала первый страх Великой Богини, страх за детей своих. Ей было, чего опасаться. Когда она сотворила Благодать из окружающего, первозданного Ужаса, она не заполонила Благодатью всё, а в пузырях созданного ею мира так и остались кусочки Ужаса, превратившиеся в страшных созданий, которых надо было истреблять во имя Великой Богини, создавшей благодать.

Луа был верен своим клятвам, всегда, но в последнее время вера его стала ослабевать, все чаще ему казалось, что суд приговаривает невиновных людей, что не причастны они к силам Ужаса, ведь весь разумный смысл говорил именно об этом. Но разве может правосудие ошибаться? Или сомнения его пришли в час желтой луны Мелбекс, что подвергает все сомнению.
- Виновен! – объявил судья, скрывавший лицо под белой маской, в отличии от дворянских масок, на этой не было ни одного яркого пятна. Он ударил молотком по столу, оглашая приговор. – Семейл Джеккинс, Вы были соблазнены в час Мелбекс или в другой суровый час, и нарушили один из главных запретов и страхов Великой Богини, страх, что дети ее перейдут на сторону Ужаса. Следствие показало, что Вы не были частью ужаса изначально, а значит, теперь Вы будете преданы очищающему огню при Луне Филдрекс, олицетворяющей страх того, что дети Великой Матери обратятся к Ужасу, отвернувшись от Благодати Матери. Да очистит Вас Великое Благо огня, чтоб Вы смогли уйти в благодать, из которой и возникли.
- Но, судья! Совершенно очевидно же, что мой подзащитный невиновен! – пытался вскочить Луа, его рыжий сосед Роберт даже не успел схватить мужчину за рукав. – Все улики, показания свидетелей, - все говорит о том, что мой подзащитный невиновен! – поражался мужчина. Судья лишь пожал плечами:
- Он сознался.
- Он сознался под пытками! – судья лишь пожал плечами, встал из-за стола и направился к двери. В зале была шумиха, люди галдели и были рады принятому решению. Знать, сидящая наверху, неторопливо и грациозно поднималась со своих насиженных, подобно насестам, мест.
Процесс был открытым, любой желающий мог взглянуть на судебную машину в действии, а люди любили казни. Им всегда нравилось это зрелище, если только казнили не их или кого-то из родственников. Впрочем, если казнили «любимую» тещу, то зятья тоже часто радовались, но до тех пор, пока убитая горем жена не увидит. Впрочем, судебная система здесь была такова, что можно легко можно было отправить на костер надоевшую жену, как и она мужа. Но разве кто-то станет обвинять невиновного, если тот действительно не совершал ничего ужасного? Система правосудия решительно отвергала эту возможность. На виновного невозможно клеветать, иначе благодать Великой матери отвернется от тебя, а Ужас завладеет тобой как своей собственностью.
Рыжий друг Луа уже поднялся и нацепил лицо цветастую маску, но сам Луа не спешил покидать зал суда, не позволяя выйти и Роберту. Они оба тоже были дворянами, но так они относились к ордену Благочестия, то имели право находится в днем, но только в зале суда, без масок и скрывающих кожу нарядов. Ведь они должны были быть открыты правосудию, они должны были получать удовольствие от торжества правосудие над властью Ужаса. Но действительно ли они с каждым судебным приговором побеждали ужас? Луа всегда был против пыток, это других Испытующие могли обманывать, говоря, что пытки - это болезненное лечение от поглотившего Ужаса, но Луа прекрасно знал, где проходит грань, его не обманешь. Он был весомым человеком в Ордене, но по вопросу Исцеления от Ужаса, как называли пытки, его никто не поддерживал.
- Ты опять об этом, Луа? – грустно спросил Роберт. – Исцеление помогает людям осознать власть поглотившего их Ужаса, это необходимая часть. За маской невозможно было увидеть выражения лица мужчины, но в его кажущемся печальным голосе можно было услышать довольные нотки. Наверно, он искренне верил в то, о чем говорил. Вряд ли он был из тех членов Ордена, кто получал удовольствие от чужой боли, по крайней мере, он никогда этого не показывал.
Луа просто встал и надел маску.
- Ладно, пошли. Но мне кажется, что это не правосудие…
- Тобой просто владеет луна Квердекс, Богиня наша тоже была подвластна страхам, что говорить о нас, смертных. Тебе стоит просто молиться при восходе каждой луны и солнца, тогда страхи должны будут развеяться, и ты сможешь идти вперед.
- Не уверен, Роберт… Я уже и не знаю.
- Просто молись, завтра мы едем в Бетрикс, ты должен быть полон сил, чтоб победить тамошний ужас, не хотел бы я видеть тебя там в таком состоянии, друг.
- Да, друг…
Он был прав, для обвиненного уже ничего нельзя было сделать, а чума, распространявшаяся по Бетриксу, требовала срочного вмешательства. Но сомнения были посеяны.
«И пусть это не искушение Ужаса, Богиня, смилуйся надо мною, смилуйся…» - думал Луа, покидая зал.